вчера в два часа ночи я ела бутерброды, а сейчас отправляю тем же путем маслины. странно, никогда их не ела. всю сознательную и бессознательную жизнь смотрела на мама, как - хочется ввернуть какое-нибудь клише, аля "на врага народа" или "солдат на вошь" - как слепой на карбюратор, отводя бархатно-карие глаза в сторону. всё меняется.
так просто, но в тоже время так сложно. мы по наивности и неопытности своей осложняем жизнь чем-то, от чего потом сами страдаем. ищя виноватых, в первую очередь не виим виноватых в нас самих. ища преступников, мы забываем про само преступление. наивные детские взоры меняются на грузные, огрубевше-взрослые взгляды из подлобья, зачастую томные, но неизменно, неизменно холодные. радостный, переливистый смех меняется на сонливый, кичливый хохот.
предпочтения, цвета, звуки музыки - всё уходит, оставляя только затемненные прозой жизни воспоминания о былом. они становятся мрачными, тусклыми, рассеченными на составные, элементарные части, частицы, куски. что-то собирается воедино, но не в том контексте. это уже не то. не собрать в то, что было раньше. нет того светлого и теплого, обволакивающе-согревающего, того, что было ризначально, от чего отталкивались, с чего строили. нет уже смысла ни в чем: ни в словах, ни во фразах, ни улюбках.
старое рушится, ломается с основания, на его месте растет новое, свежее, другое. дышится легче. надо прощаться со старым, а не хранить под бдительным, неусыпным надзором, как бриллианты в запасниках. они не дают счастье. счастье может быть только в настоящем. ради будущего.
а знаете, что остается? только то, что лично ни к кому отношения не имеет и лично ни с кем не связано. книги. фильмы. картины. они никому не мешают, никого не стыдят, ни о ком не заботятся. просто.