За предыдущие два месяца в моём личном дневнике - тот, который бумажный, с желтоватыми страничками - появилось ровно две записи. Первая, написанная крупными буквами и вдавленная, как-будто прожжённая, словно я пыталась вписать её не в дневник, а в толщу воздуха - "Сама во всём виновата". Вторая, чуть ниже, точно нацарапана чёрными чернилами, выписана аккуратными, чёткими буквами - "что дальше?". Впрочем, ничто точнее не отображает моё внутреннее, моральное и внешнее состояние на протяжении всего этого холодного, тёмного, плюющего в душу и постоянно шаркающего где-то рядом времени.
Угрюмый приспешник февраля. Он. У каждого для него заготовлено своё имя. Сплин. Депрессия. Отчаяние. Тревога. Он.
Он поселился в одной комнате со мной ещё в январе - разложил вещи, поставил зубную щётку в ванной и уселся напротив, уткнувшись в меня взглядом своих чёрных, угольных глаз, которых точно и нет вовсе. Ночью он рассказывал истории, и его вкрадчивый, бесстрастный шепот вселял отчаяние, постепенно застывавшее и ложащееся камнем на душу. Гладил по голове своими крючковатыми, цепкими пальцами, от прикосновения которых сердце сковывал холод. А потом напевал колыбельную, под аккомпанемент шумящего где-то вне этого логова без входов и выходов города, которому всё равно, что там происходит с его обитателями - ему нет не до кого дела уже очень давно.
И так каждую ночь, переходящую в беспомощный день, застланный серой пеленой, чтобы никто не заметил его присутствия. И каждую ночь, лёжа в коконе бессонницы и слушая повторяющиеся рассказы, начинаешь теряться. Во времени, иногда в пространстве, но чаще всего - в себе. Заглядываешь внутрь - и видишь ледяную пустыню. Без чувств, без радости, без желаний, без страстей, без цветастых картин будущего. Там есть только ветер, поющий свою песню всепоглощающей безысходности. Слышишь её и соглашаешься с каждым звуком, каждой нотой, каждым словом и фразой, которые пронизывают насквозь, точно миллиарды игл.
А потом становится немного страшно. Боишься. Опустошенности, тупика, стены до небес, затянутых чёрными тучами. Иногда прячешься в чужие мечты и фантазии, одолженные до следующего утра, но они всегда обрываются, когда предательский шепот опять, вновь и вновь, рассказывает одну и ту же историю: "Ты же знаешь, ничего из этого у тебя не получится, это слишком нереально. Твоя жизнь будет совсем не такой, как ты хочешь, и ты совсем не такая, как ты хочешь, и люди совсем не такие, как ты хочешь, и каждый твой день, каждый ползущий один за другим день - совсем не такой, как ты хочешь. И ты не в силах это изменить. Даже не пытайся".
Вдыхаешь спёртый воздух комнаты, ловишь остатки запахов, наполнявших её днём, выдыхаешь, и точно с выдохом всё то, что ещё сдерживало весь этот натиск, разрушается до основания. И всё. Теперь пусто. Теперь только ветер и сжиженный мороз струится по венам, наполняя всё тело холодом, который разъедает уже изнутри. И немного слёз и сдавленный крик отчаяния, вырывающийся из груди тонким, едва слышным хрипением.
А утром ты встаешь и думаешь, что не дашь этому больше повториться. Ведь всё совсем не так, жизнь полна ярких красок и не посыпана пеплом разрушенных надежд. Но где-то внутри, спрятавшись и затаившись, сидит Он. И знает, когда настанет его час, чтобы усесться в изголовье кровати, не отбрасывая тени, и тихо-тихо рассказывать одну и ту же историю.
.